Ответ историка "агенту влияния"

Такую критику принять не могу

Владимир КАЛАШНИКОВ,
доктор исторических наук, профессор
Санкт-Петербургские ведомости, выпуск № 191 от 05.10.2012

C интересом прочитал отклик Павла Цыпленкова на мои статьи, посвященные декабрьским думским и мартовским президентским выборам, напечатанный в «СПб ведомостях» 21 сентября. С особым вниманием отнесся к его свидетельству о том, что «по-настоящему вредные фальсификации голосования с использованием так называемого административного ресурса отмечаются лишь с середины 2000-х годов. Во всяком случае в Петербурге».
Не могу сказать, что я поверил автору на слово, но взял на заметку свидетельство человека, который «20 лет так или иначе работал в системе избирательных комиссий, организовывал выборы или терпел мытарства в качестве кандидата».

Статья П.В.Цыпленкова в блоге "Выбор профессора Калашникова после "выборов""
Статья П.В.Цыпленкова в Санкт-Петербургских Ведомостях 

Что касается критических замечаний оппонента, направленных в мой адрес, то я их принять не могу. При этом не считаю свой ответ на эти замечания принципиально важным. Любой читатель, кому это покажется интересным, может просто перечитать мои статьи и сам сделать вывод о том, насколько справедливы или не справедливы сделанные мне замечания.

В то же время я готов использовать предоставленную возможность ответить на критику как повод напомнить читателю кое-какие моменты из истории избирательных кампаний в постсоветской России.

Кроме того, хотелось бы, чтобы мой ответ стал полезным для формирования определенной традиции ведения полемики на страницах такой уважаемой и авторитетной газеты, какой являются «Санкт-Петербургские ведомости». Непременной чертой полемики должно быть внимательное и объективное изложение позиции своего оппонента. Не стоит ее упрощать или приписывать оппоненту того, чего он не говорил.

Насколько я понял, суть первого замечания критика в мой адрес сформулирована в следующем предложении: «Не надо безосновательно чернить всю новейшую историю постсоветских выборов». Это замечание порождено моей фразой о том, что «те или иные нарушения и использование «партией власти» так называемого административного ресурса были типичной чертой всех выборов в постсоветской России». На мой взгляд, фраза вполне аккуратная, если учесть тот контекст, в котором она написана.

Во-первых, я ясно показал, что «административный ресурс» – это многоликое понятие, которое отнюдь не сводится к фальсификациям при подсчете голосов. Различные политическая культура и традиции населения того или иного региона страны рождают разные формы и степень использования местной элитой административного ресурса. На мой взгляд, это убедительно доказывает проведенное в статье сравнение официальных результатов голосования в различных регионах страны.

Есть, конечно, и общие типичные формы использования административного ресурса. Если кандидат от «партии власти» в период избирательной кампании постоянно мелькает на телеэкране, выполняя свои служебные обязанности, то уже это есть использование административного ресурса. А если он еще и наделяет теми или иными благами потенциальных избирателей, то это административный ресурс в квадрате. Примеров такого поведения сколько угодно на выборах любого уровня. Так что использование административного ресурса это действительно типичная черта всех выборов.

Во-вторых, из контекста статьи ясно, что я писал о думских и президентских выборах. Муниципальные выборы и выборы в местные органы власти я не рассматривал. У них есть своя специфика.

Что же касается думских и президентских выборов, то весь тот материал, которым я владею, убеждает в том, что административный ресурс на них использовался всегда, причем в «эпоху Ельцина» куда более масштабно и грубо, чем в последующий период.

Достаточно вспомнить все то, что предшествовало первым думским выборам 1993 года, и сами эти выборы, когда депутатов выбирали в орган государственной власти, который на момент выборов вообще еще не существовал. Выборы в Думу шли одновременно с голосованием по проекту новой Конституции, которая и должна была ввести эту Думу как палату парламента.

Понятно, что Ельцин не мог допустить, чтобы его проект Конституции не набрал необходимого числа голосов. И, чтобы не проиграть, он издал антиконституционный указ, которым изменил порядок подсчета голосов на референдуме. А после референдума отправил в регионы указание уничтожить бюллетени, с тем чтобы никто и никогда не мог проверить, сколько же россиян действительно одобрили новую Конституцию. Думские выборы и референдум по проекту Конституции РФ в декабре 1993 года – беспрецедентные примеры использования административного ресурса в истории постсоветской России.

Президентская кампания, проведенная Ельциным в 1996 году, также полна примеров циничного использования административного ресурса. Вспомните эти «коробки из-под ксерокса», из которых черным налом оплачивались усилия сотни звезд шоу-бизнеса, которые ездили по всей стране и убеждали народ в том, что лучше Ельцина в России президента быть не может. Вспомните полсотни предвыборных указов, в которых Ельцин обещал всем и все и которые после выборов были отменены или приостановлены одним указом «О неотложных мерах по обеспечению режима экономии...».

Вспомните, наконец, мартовский кризис 1996 года, когда Ельцин принял решение отменить президентские выборы и запретить компартию, чей кандидат опережал его в рейтинге доверия среди населения.

Страна забыла о том, что выполнение соответствующих президентских указов было заблокировано мужественным поведением очень немногих людей. Главную роль в этом сыграл тогдашний глава МВД А. Куликов, который прямо сказал Ельцину, что его указы приведут к гражданской войне и силовые структуры участвовать в ней не готовы.

Вот каков был масштаб использования административного ресурса в лихие 1990-е. В 2000-е такого не было.

Второе замечание критика в мой адрес относится конкретно к думским выборам 2011 года и звучит так: «профессор Калашников убеждает читателей в том, что масштабы декабрьских фальсификаций вымышлены. И вымышлены именно заокеанскими врагами России».

Перечитав заново свою статью, я не нашел в ней никаких попыток убедить читателя в вышесказанном по той простой причине, что я не могу сам ответить на вопрос о масштабах фальсификаций. О чем прямо пишу: «Определить точно, сколько было нарушений и как они повлияли на итоги выборов, практически невозможно». Насколько мне известно, ни один из авторитетных политологов также не решился определенно ответить на этот вопрос.

Павел Цыпленков критикует меня за приведенную фразу и заявляет, что «можно с точностью до одного бюллетеня определить и масштаб фальсификаций, и тех, в чью пользу они допущены», и показывает способ: сравнить протоколы участковых избирательных комиссий с итоговыми данными.

Замечательное предложение. Но вся беда в том, что оно практически не было осуществлено в масштабах страны. В Центризбирком было подано 1686 жалоб, абсолютное большинство которых, по заверению ЦИК, не подтвердилось. По подтвердившимся жалобам результаты выборов были отменены всего на 21 избирательном участке по всей России.

И поскольку независимым экспертам реально недоступна проверка официальной информации по всей стране, постольку идет поиск других способов проверки. Один из самых простых и отнюдь не оригинальный использован в моей статье. Это сравнение данных опросов и прогнозов ведущих социологических служб, экзит-полов и Центральной избирательной комиссии. Если в них большие расхождения, то возникают понятные вопросы. Если больших расхождений нет, то нет оснований оспаривать данные ЦИК и говорить о массовых фальсификациях в ходе выборов.

По мнению критика, такая моя позиция продиктована «политической целесообразностью», а вся публикация «копирует давно озвученные оценки властей» и «слеплена по меркам недоброй памяти времен борьбы с «безродным космополитизмом».

Я не буду все это комментировать. Читатель сам разберется. Отмечу только, что мне бы очень не хотелось, чтобы на страницах нашей газеты полемика велась в таком тоне.

Особенно недопустимым мне представляется пассаж про «безродный космополитизм». Он рожден моим выводом о том, что «воздействие Запада, а точнее, правящих кругов США на политические процессы в России – это не расхожие домыслы, а геополитическая реальность». В ответ я фактически получил окрик: «Не сметь говорить о «руке госдепа», иначе будешь причислен к сталинистам».

Но рука-то есть. Как известно, недавно официальный представитель МИД РФ заявил, что через распределение грантов Агентство США по международному развитию (USAID) пыталось влиять на политические процессы в России, включая выборы различного уровня. МИД предложил завершить работу USAID на территории нашей страны. Думаю, всем понятно, что такие заявления без очень веских оснований не делаются.

(И всё же, кто инспирировал фальсификации на выборах 4 декабря 2012 года, столь возмутившие россиян и взбаламутившие наше огбщество? Госдеп или Чуров? Вот вопрос, на который, собственно, уважаемый историк сам в своем опровержении и дает ответ. Анализ несоответствия чисел в протоколах избиркомов и чисел в электронных таблицах ГАС "Выборы" по всей России не проводили, поскольку Чуров не признал обоснованными поданные жалобы, да и не жаловались проигравшие кандидаты и партии в значительном количестве. - П.Ц.) 

Если бы я принял тон моего оппонента, то в ответ должен был бы назвать его «агентом влияния», который получил задание госдепа США нейтрализовать ту критику, которая звучит в адрес этого учреждения во многих странах мира, включая и Россию. Однако я ни в чем таком своего оппонента не подозреваю.